Главная
Новости
Строительство
Ремонт
Дизайн и интерьер

















Яндекс.Метрика

Буба Икринский

‘Али-Баба ал-Икрави (в конце 70-х годов XIX века–1907 или 1913) — лезгинский абрек, национальный герой лезгинского народа, защитник обездоленных. Был известен в народе как «Кӏири Буба» (лезг.) или «Буба Икринский» (рус.).

В годы Первой русской революции, в 1905–1907 гг. действовал со своим отрядом в двести человек на Каспийском побережье Дагестанской области и Бакинской губернии. Обложил «взносом соразмерно их операциям и доходам» более сотни рыболовных промыслов Каспия от г. Баку до г. Петровск (ныне г. Махачкала), а также богатых садоводов и купцов г. Дербент. Кӏири Буба организатор и соисполнитель покушения на Начальника Кюринского округа подполковника Б. Кушелева в 1898 году (раненому чиновнику тогда удалось спастись бегством). Организатор и соисполнитель в декабре 1907 года покушения на губернатора Бакинской губернии действительного статского советника (1911) В.В. Алышевкого (занимал должность с 11.11.1905–конец декабря 1915 г., уже в советский период был репрессирован и умер в концлагере. В этом покушении губернатору удалось уцелеть, тогда как сопровождающий его начальник полиции г. Баку Чернышев был тяжело ранен).

Кӏири Буба родился в селении Икра (лезг. Кӏири) Кюринского округа Дагестанской области (ныне село Икра в Курахском районе Дагестана), в конце 70-х годов XIX века, предположительно, в конце 1870-х годов.

По другой версии, приводимой дагестанским историком М.Ш. Ризахановой (род. 1940), родился несколько раньше:

«… в конце 70-х годов XIX в. Кӏири Буба сколачивает сильный вооруженный отряд смельчаков-абреков, смело вступает в борьбу с царскими властями и местными богатеями-притеснителями простого народа».

Уже юношей Кӏири Буба отличался от своих сверстников крупным и статным телосложением (двухметровым ростом), могучей энергией, добрым нравом и смекалкой. Вырос он в бедной семье. Вскоре полюбил прекрасную девушку по имени Шага (лезг. Шагьа). Чтобы иметь возможность жениться на своей возлюбленной, Кӏири Буба едет в г. Баку на заработки. Подростку не просто найти работу. Наконец он нанимается на работу к лавочнику-старьевщику. Для последнего группа ребят собирала по всему городу старую утварь, посуду и. т. д. Естественно, ребята приносили своему хозяину всё, что попадало под руку. Хозяин был скупым человеком, ребятам давал гроши. Кӏири Буба часто заступался за своих товарищей. Кроме Кӏири Буба никто из них не мог и слова сказать лавочнику, который был человеком крупного телосложения и часто пускал в ход кулаки. Как-то при очередной сдаче «товаров» лавочник оскорбил Кӏири Буба. Дело дошло до потасовки. Кӏири Буба ударом кулака в темень свалил хозяина. Тот, не приходя в себя, умирает, а Кӏири Буба попадает в тюрьму. Сельчане, работавшие в г. Баку, друзья не оставляют Кӏири Буба в беде. Они систематически наведываются к нему в тюрьме, собирают деньги для его освобождения. Вскоре им удается вызволить Кӏири Буба из тюрьмы. На воле он узнает, что к его любимой сватается другой. Кӏири Буба встречается со своим соперником в г. Баку и просит отказаться от этой затеи. Соперник неумолим. По дороге домой в село Икра соперники стали выяснять отношения с помощью кинжалов, соперник гибнет. Кӏири Буба ссылают в Сибирь. Начальник тюрьмы, где находился Кӏири Буба, любил лошадей. Пытаясь приручить несколько молодых лошадей, он, как к кавказцу, обращается к Кӏири Буба за помощью. Самую норовистую лошадь последний приручает за несколько часов. Позже Кӏири Буба оказывает начальнику тюрьмы другие услуги, и он его отпускает (возможно здесь речь идёт о досрочном освобождении — амнистии). Кӏири Буба возвращается домой.

В один из дней после джума-намаза (пятничная коллективная молитва), Кӏири Буба обращается к кюринцам (жителям Кюринского округа Дагестанской области) с исповедью о том, что он понёс заслуженное наказание, теперь не будет заниматься преступным делом и просит простить его. Народ прощает ему. Однако при участии аульского начальства и с прямого ведома начальника Кюринского округа снова ссылают его в Сибирь (точная причина ссылки не известна). Не было для Кӏири Буба места среди законопослушных людей. Все пути были отрезаны. Теперь он видел единственный выход — путь абрека. Вскоре, расправившись с двумя охранниками в тюрьме, вооружившись, он убегает из неё. Теперь Кӏири Буба объявляет открытую войну царской администрации, её местным холуям, облагает данью всех богатеев-притеснителей народа в городах Дербент, и Баку, рыбопромышленников Каспийского побережья.

Регионом его «действий» стала обширная территория — от Махачкалы до Баку. С оружием в руках он наводил ужас на местную знать, а собранные деньги, как правило, раздавал беднякам.

Деятельность абрека хорошо описана в рапорте начальника Кюринского округа подполковника Б. Кушелева Военному губернатору Дагестанской области:

«Считаю служебным своим долгом доложить Вашему Превосходительству о настоящем положении вверенного мне Кюринского округа нижеследующее: за последнее время шайка разбойников, из коих главнейшая, наиболее опасная и дерзкая икринца Бубы доходит до двадцати с лишним человек, становятся с каждым днём все более и более нахальными, и дерзкими. Буба со своей шайкой свободно разгуливает по почтовым дорогам, останавливает проезжающих, обирает тех из них, кого пожелает, открыто нападает на селения и спокойно уезжает. Теперь Буба даже и не скрывается, потому что он настолько силен, что ему даже и некого бояться. За последнее время команды Дагестанского конного полка имели две перестрелки с шайкой Бубы, обе безрезультатные, хотя и было выпущено по несколько сот патронов в каждый. Если до сих пор не было еще случаев ограбления почт, то потому только, что Буба щадит их, не считает это для себя выгодным, удобным. Очевидно, что не только охрана из двух всадников милиции не может гарантировать безопасность почты, но если бы даже всадников назначить для сопровождения почт десяти и более человек, то и тогда они не смогли бы противостоять прекрасно организованной и вооруженной шайке Бубы, да ещё и более вопрос, пожелали бы всадники дагестанской милиции стрелять и вообще сопротивляться разбойникам. Точно также Буба щадит и проезжающих служебных лиц. Были случаи, что он их останавливал опрашивал и затем отпускал. Население округа, видя полное бессилие власти, изуверилось в помощи начальства и верит только в полную свою безопасность через преступников-разбойников. Люди неблагонадежные охотно теперь пристают к шайке разбойников, умножая и усиливая их до нескольких десятков человек, а главари шайки имеют в запасе оружие и патроны для вооружения их. Люди состоятельные ищут покровительства шайки, становясь таким образом поневоле укрывателями и соучастниками разбойников. Положение властей в округе самое приниженное и унизительное. Мы все прекрасно сознаем, что разбойники, не трогая нас, делают нам одолжение; положение чинов администрации, разъезжающих по делам службы безвыходное… А между тем каждый из нас прекрасно сознает, что если шайка разбойников смело вступает в перестрелку с командой конного полка, прекрасно вооруженного, то что значит для таких разбойников наш конвой из милиционеров, которые и сопротивляться не могут. При таком положении никакое правильное и серьезное отправление службы немыслимо. Мы, между тем, чувствуем свою полную беззащитность. Я считаю своей обязанностью доложить Вашему Превосходительству сущую правду как она есть. В последнее время до меня начали доходить упорные слухи, что Буба со своей шайкой в отместку за поставленную в его родное селение Икра экскуцию хочет напасть на окружное управление, выпустить арестованных и разгромить управление. Я не допускаю этого только потому, что верю в ум и благоразумие Бубы, но отлично сознаю, что ни риска, ни неуспеха в этом предприятии для него нет… Ввиду этих слухов, я потребовал от начальника конного полка, расположенного в Касумкенте, чтобы в Управление на ночь назначался караул, который и ночует в помещении канцелярии Окружного Управления. Всадники дагестанской милиции, как я уже неоднократно докладывал, для каких-либо активных действий против разбойников негодны. Они служат для почт и для нас, служащих, охраной только в том смысле, что разбойники, не желая подвергать риску и ответственности своих земляков — милиционеров, не желая враждебным отношением к всадникам (милиции) восстановить против себя население округа, щадят сопровождаемую милиционерами почту и нас, служащих. Но, конечно, это такие мотивы пощады, которые и слишком не прочны, и вряд ли не унизительны для власти. Были случаи, что разбойники при встрече с всадниками первый залп давали не в них, а вверх, как бы предупреждая всадников уходить, и всадники, действительно, не стреляли, а незаметно ускользали от разбойников. Конный полк не только не приносит пользы, но еще и подрывает в населении веру в силу и авторитет власти, так как народ воочию видит, что вооруженная правительственная сила не может справиться с шайками разбойников, что разбойники не боятся ее, и это дает разбойникам нахальства и дерзости, возвышает их в глазах населения и способствует приумножению шаек. Буба со своей шайкой теперь уже не простой разбойник. Он открыто вступает в борьбу с властями, он, не стесняясь, объявляет народу, что не признает и не боится никакой власти, начиная от начальника Округа и кончая Наместником (Кавказа). Он всюду говорит, что бедных он не обижает, а берет и наказывает только богатых, которые притесняют народ. Он уже вмешивается во внутреннюю жизнь народа: осенью он не допустил женщин идти на обычные зимние заработки в Дербент (одарив их деньгами), недавно он вернул с дороги невесту к ее любимому, которую выдавали за нелюбимого человека. Он действует очень искусно, он очень щедр, а своими успехами настолько уже отуманил население, что в любую минуту может довести свою шайку до сотни людей. Он обладает значительными денежными средствами, оружием и патронами, которые ему доставляются из городов, а сам по себе он настолько умён, что сумел сплотить, вооружить и организовать весь сброд, который к нему идёт. Теперь уже он настолько силён, настолько покорил воображение населения, что все его боятся и ему покоряются. А что же будет, если ему дать ещё усилиться? В настоящее время вверенный мне Кюринский округ находится в таком положении, что только одна вооруженная сила может водворить в ней спокойствие и порядок. Никакие денежные отпуски на лазутчиков, на подкуп для организации захвата и поимку разбойников без вооруженной силы не помогут, так как разбойники очень сильны, а народ отвратился от власти. Необходимо теперь и немедленно командировать в Округ несколько сот казаков, разделить Округ на районы, подчинить эти районы постоянному наблюдению казаков. Если даже не сумеем уничтожить, расселенных и отдыхающих в селениях в холодные зимние ночи, то, по крайней мере, разогнать шайку. Если не сделать это теперь же, то к весне потребуются несравненно большие вооруженные силы, поскольку в то время будут функционировать рыбные промыслы и шайка разбойников настолько размножится, что прервет всякую промышленную и торговую жизнь округа, а администрация округа лишена будет возможности отправлять свои обязанности. Во всяком случае, округ ни теперь без значительно усиленных войсковых частей, ни тем более под весну ни на одну минуту оставлять нельзя».

.

Местные власти округов Юго-Восточного Кавказа были серьезно обеспокоены верховенством Кӏири Буба над всей этой территорией. Об этом докладывают и Царю. Последний приказывает поймать Кӏири Буба и доставить его в г. Санкт-Петербург живым или мерным. Царь назначил за голову Кӏири Буба награду десять тысяч рублей золотом. Против отрядов Кӏири Буба были брошены значительные военные силы.

Последние годы жизни и смерть абрека Кӏири Буба окутаны тайной. По одной из версий (зафиксированной в народном фольклоре), Кӏири Буба умер от рук мужа возлюбленной. Из многочисленных народных четверостиший вырисовывается и версия об отравлении абрека, где «проклятая женщина из села Кутул» пригласила Кӏири Буба к себе в гости и дала ему усыпляющее средство (под которым нужно понимать смертельную дозу яда). Существуют и ряд других предположений, по одному из которых Кӏири Буба был повешен по приговору военно-полевого суда в 1913 году. Место казни не упоминается. Так, одновременно в монографиях за авторством политика Р.Г. Абдулатипова (род. 1946) «Кавказ: история, народы, культура, религии» (2007) и историка В.А. Тишков (род. 1941) «Российский Кавказ: книга для политиков» (2007) приводится идентичная (под копирку и без ссылки на первоисточник) информация, о том, что абрек Кӏири Буба после сдачи, «был повещен по приговору военно-полевого суда в 1913 году»:

«В 1905–1913 гг. известный абрек Буба из лезгинского с. Икра в Южном Дагестане с отрядом из 20 человек на всём протяжении берега Каспийского моря от Баку до Петровска (современная Махачкала) обложили взносом соразмерно их операциям каждый рыбный промысел, крупных садовладельцев и богатых купцов г. Дербента. Благодаря поддержке местных жителей он мог за считанные дни довести свой отряд до 200 человек. Из городов он получал оружие и амуницию. Основным методом борьбы российских властей с абречеством в это время, как и в эпоху Кавказской войны, были военные рейды и карательные экспедиции. Причем средство это было весьма дорогостоящим и не всегда эффективным. В 1908–1913 гг. власти Дагестанской и Терской областей вынуждены были держать в районах действия абреков, в частности в Кайтаго-Табасаранском и Темир-Хан-Шуринском округах, значительные отряды регулярных войск и местной милиции. Наиболее видные абреки были, в конце концов, истреблены физически: Ших-Заде и Зелимхан Гушмазукаев погибли в боях с горской милицией, Буба Икринский и Саламбек Гараводжев из Сагопши сдались властям и по приговору военно-полевого суда были повешены (1913 г.)».

В сборнике документов «За свободу и независимость Кавказа. Прометеевское движение в секретных документах и материалах участников, наблюдателей и противников» (2020), в документе под номером №13 «Дополнение к проекту северокавказской повстанческой антибольшевистской организации, составленному руководителями национально-освободительного движения горцев Северного Кавказа Ахмед-ханом Месербиевым и Сеид-беком Шамилём представленному полковнику Тадеушу Шетцелю военному атташе Польской республики в Турции» от 25 сентября 1925 года, г. Константинополь — упоминается абрек «Али-Буба из Южного Дагестана», также приводятся сведения (см. сноски), что абрек был убит в 1907 году «в результате карательной операции, проведенной сформированным специально для борьбы с абреками отрядом пеших казаков-охотников под началом войскового старшины Вербицкого и всадников Конно-дагестанского полка под командой ротмистра Доногуева».